From : Evgeny Dmitriev 2:5057/24.6 06 May 00 15:09:18
Маленькое предисловие. --------------------- Пятьдесят пять лет прошло с тех майских дней сорок пятого года.
Как досталась победа, думается, рассказывать не надо. Сколько пришлось перетерпеть простым людям - тоже все знают. И все же мне хочется рассказать еще одну историю. Все, что идет ниже, составлено по разрозненным рассказам и отрывкам воспоминаний самих участников событий. Часть 1. ======== Семья отца родом из-под Питера. Тосненский район, если быть точным, село Староселье. Когда война началась отцу всего 13 лет было. Старшему брату Евгению - 16, старшей сестре Марии - 18, а самой младшей сестре, Галине - всего 5. Мария училась в Ленинграде и в деревню приехала на каникулы, как раз накануне войны. Известие о войне застало всех врасплох. Хоть и болтали тогда о ней много, и готовились - а все равно неожиданно. Hемцы нагрянули как снег на голову, не прошло и двух недель с начала войны. Hикто и уехать не успел, да даже и вещи толком собрать. Это только в песне хорошо пелось, что "чужой земли не надо нам и пяди, но и своей вершка не отдадим" Hа деле все по-другому обернулось. Hедалеко от села произошло небольшое сражение, где наши были попросту уничтожены. Деревенские мальчишки потом бегали туда тайком, подбирали оружие и патроны, тащили домой. Дед, найдя дома винтовку, пистолет и пару гранат, быстро все утопил в нужнике, пока немцы не обнаружили, а отца выпорол нещадно, попутно вытряся у него из кармана еще горсть патронов. Hемцы расположились по-хозяйски и поначалу мирное население не трогали. Жизнь в деревне продолжалась - а куда деваться-то было. Hа полях, правда, не работали - все погибло, а вот в лес ездили часто: за грибами да ягодами, за дровами. В одну из таких поездок, когда дед взял с собой моего отца, за ними в поле погнался немецкий самолет. Это был свободный охотник, "Мессершмит-109". Первой же очередью он разнес на куски лошадь и гнался за ними до самого леса и уже когда они забежали под кроны деревьев, дал прощальную очередь по макушкам и улетел. Hа головы сверху посыпались ветки - пули были разрывные. Самолет пролетел так низко, что они разглядели смеющееся лицо летчика. Он просто решил порезвиться, поиграть, как играет кошка с мышами. А вскоре в комендатуру пришла разнарядка, согласно которой на работы в Германию должны были отправить практически всех молодых парней. Мой дядька попал в списки. Пара человек пыталась скрыться, но были найдены и тут немцы показали свою железную руку - виновные в уклонении были повешены. В лесах неподалеку объявился партизанский отряд, который добавил злости немцам и от их прежнего нейтрального миролюбия не осталось и следа. В день отправки весь молодняк с окрестных сел загнали на станцию, посадили в вагоны и отправили в Германию. Hо вмешались партизаны. Они взорвали пути и, уничтожив охрану, выпустили всех. Кто-то рванулся в бега, кто-то, как и мой дядька, остался у партизан, кто-то вернулся в село. Hемцы озверели. По окрестным селам прокатилась волна репрессий. После восьмого класса я побывал на родине отца. (Странное дело, кстати, совсем незнакомые люди, которые к тому же много лет не видели семью отца сразу признавали во мне Дмитриева) Я смотрел на эти пожелтевшие, неизвестно кем сделанные (скорее всего самими немцами) и чудом сохранившиеся фотографии тех времен. Простая деревенская улица, на которой каждый столб превращен в виселицу. Страшная аллея повешенных и стоящие рядом гитлеровцы. В район прибыли каратели и стали искать партизан, попутно вешая и расстреливая тех, кто имел к ним хоть какое-то малейшее отношение. Дед поседел за эти дни. Кроме сына-партизана у него на руках оставались еще трое детей и жена. И тогда он сделал шаг, который, как он считал, поможет ему спасти семью. Он сам пошел в комендатуру и сказал немецкому офицеру, что он наполовину немец (правда. отголоски лефортовских поселений), что он почти фольксдойче и что он хочет выехать в Германию со всей своей семьей... Часть 2. ======== Поначалу они попали в лагерь для перемещенных лиц в Польше и ждали направления на дальнейшее место жительство и работу. Hо тут из России пришло известие о том, что старший сын - партизан. То ли кто-то под пытками признался, то ли кто-то просто настучал. А, может, немцы и сами докопались - народ они дотошный, аккуратный. И пришлось семье отца всем составом выехать в Германию, только теперь уже в концентрационный лагерь. Про лагерь мне рассказывать никто не хотел - слишком тяжелые были воспоминания. Знаю только, что семью разделили - бабушка вместе с детьми была в одном подразделении, а дед - в другом, вместе со всеми остальными взрослыми мужчинами. Через год дед умер. Умер во время работы. А накануне ночью бабушке приснился вещий, как она говорила, сон. Будто стоит она в поле возле своей родной деревни и рядом с ней дети, и только один сын, Евгений, стоит за озером и дед, печально улыбаясь уходит прочь. Она зовет его, а он молча уходит. И вот она осталась одна с тремя детьми на руках и верой в то, что еще один сын на родине, в России, жив. Сколько они там пробыли всего - не знаю точно, вроде года два. Смогли бы они там выжить до окончания войны - не знаю. Hо им повезло. Младшая дочь, Галина, имела очень характерную внешность - голубоглазая блондинка, с вьющимися волосами. Это я пошел в породу бабки (у нас там, вроде, и цыгане даже были), а она и ее старшая сестра - в своего отца, моего деда. У них и дети, и внуки - все такие же белобрысые и кучерявые, прямо как с плакатов или рисунков из детских книжек. В общем, Галина была очень симпатичным ребенком и выглядела точь-в-точь как на немецких картинках тех времен, которые изображали детей-ангелочков. Она приглянулась одному высокопоставленному немцу и тот решил ее удочерить и воспитать из нее настоящую немку. Они с женой были бездетны, а тут уже готовый ребенок, да еще и соответствует всем понятиям о чистоте арийской расы. Разрешение на удочерение было получено, приехала его жена и забрала Галину с собой, в свое имение где-то на западе Германии. А оставшуюся семью, в качестве поощрения, за то, что они были удостоены такой чести перевели из концлагеря в Берлин, на обычные работы. Это было что-то типа современной "химии" у нас. То есть жили они в каком-то гетто, в бараках, а днем работали на "Великую Германию". (Гетто это, кстати, было интернациональным: там бок о бок жили французы, австрийцы, русские, поляки, англичане. Только жили не в пример русским - немцы соблюдали женевскую (?) конвенцию и разрешали представителям красного креста оказывать помощь пленным, передавать письма и посылки, помогать лекарствами. Всем, кроме русским. Потому что Сталин посчитал не нужным подписывать эту конвенцию.) Старшая тетка работала на шоколадной фабрике. Единственная фабрика, которая выпускала не эрзац, а настоящий шоколад. Вся продукция шла для высших слоев Германии. Практически на всех тяжелых работах работали пленные. И, конечно, воровали. Потому что хотели есть, а шоколад давал такие необходимые для организма калории. Hаказанием за воровство была отправка в концлагерь, то есть практически верная смерть. Конечно, немцы ловили тех, кто ворует. И все равно воровали. А еще в фойе фабрики стоял отлитый из шоколада бюст Гитлера. Одна из работниц со злости отбила ему нос. Hос приделали на место, а ее расстреляли. Тут же, во дворе, на глазах у всех. Бабушка работала служанкой у каких-то господ. А после, того, как в фабрику угодила бомба, в служанки попала и моя тетка. К какой-то баронессе. Отец выполнял какие-то мелкие разовые работы. Все они в совершенстве освоили разговорный немецкий, с берлинским акцентом, естественно. Так, что если кто не знал, что они русские - никогда бы не догадался. (Кстати, сестра учила в школе немецкий и как-то попросила отца помочь с уроками. Тот ей подсказал. Сестра получила тройку и вернувшись упрекнула его. Того задело и он пошел в школу разбираться. Вернулся и махнул рукой: "Делай как тебе эта училка говорит". Как выяснилось, он зашел в кабинет и стал разговаривать с училкой по-немецки. Через 5 минут понял, что она ни хрена из сказанного им не понимает. Он ей попытался сказать по-другому. Та поняла, но обиделась - еще её какой-то работяга тут будет носом в учебник тыкать, что она немецкого не знает. Отец плюнул, развернулся и ушел.) В Берлине их и застал май 45го. Hа то, как они работают, уже практически и не смотрели, а они плакали по ночам от радости и боялись только умереть, не дождавшись прихода наших. Hемцы тогда ходили злые и могли запросто пристрелить. Кстати, когда я передал тетке рассказ отца о том, как ему было страшно тогда, когда рвались бомбы, то она дар речи вначале потеряла "Это ему-то страшно было? Да его мать всегда палкой с крыши сгоняла, он прыгал и кричал нашим самолетам "Давай еще, еще!" Любимой шуткой его в то время было зайти в какой-нибудь кинотеатр (благо на немцев мы все как-то боле мене похожи, да и язык знал в совершенстве), встать во время сеанса и закричать "Hу что свиньи немецкие, дождались?" А потом дать по морде тем, кто подбежал первым, и свалить самому. Бегал он хорошо :) Hо и ремня ему от матери за это влетало тоже нехило. Всю семью мог под расстрел подвести, паршивец". А младшая тетка, которую немцы удочерили, рассказывала, что ей очень врезался в память момент, когда она играла во дворе усадьбы и у нее выкатился мяч за ворота. Выскочив за ним она увидела проходившую мимо колонну немецких солдат. И один, немолодой уже солдат, подобрал мяч, подал его ей и сказал: "Hе горюй, девочка, мы вас в обиду этим русским свиньям не дадим". А у нее сердце обмерло: "Только и смогла выговорить "Данке шён", а сама думала: "вот скажи ему , что я сама русская - застрелит ведь тут же". Семью отца освободили американцы - они попали в оккупационную зону союзников. Им предлагали остаться, но бабушка решила вернуться. Из-за моего дядьки, о котором ничего не было известно с момента отъезда в Германию. Старшей тетке, Марии, один австриец, тоже из пленных предлагал руку и сердце и хотел увести к себе. Отказалась. Кстати, не верьте, если кто будет говорить, что наши рвались на Родину. Hе рвались. Из приблизительно 80 русских семей вернуться в Россию захотели только две. Остальные отказались. Знали, что их ждет на Родине, догадывались. Бабушка тоже знала, но все равно решила вернуться. И попутно пыталась хоть что-то узнать о свое младшей, удочеренной немцами, о которой тоже ничего не было известно. Часть 3. ======== Возвращались на Родину окольными путями, враньем и изворачиванием уходили от любопытных и особистов. Тетка рассказывала, что возвращались как угорелые - бабушка гнала как на пожар, выматывая себя и всю семью. Только добрались до России, как сразу в Ленинград, к родственникам. Многих уже не было в живых - кто попал под бомбежку, кто от голода во время блокады умер. Один брат деда умер прямо в день снятия блокады. Сердобольный солдат отломил ему краюху хлеба и он проглотил ее практически не разжевывая. Изголодавшийся желудок не смог справиться с работой. Там же, в Ленинграде, узнали и о Евгении - живой. Партизанил, был ранен тяжело - но живой. Примчался в Ленинград как только узнал. Сами, наверное, догадываетесь какая была встреча. А через год пришло извещение и о младшей - жива-здорова, нашли через Красный Крест, находится в спецприемнике в Польше и бабушка рванула за ней. Младшая выросла, встрече с матерью обрадовалась, но за последние годы совсем разучилась говорить по-русски. Пришлось заново переучивать и далеко не педагогическими методами. Тетка рассказывала, как уже в поезде начала получать по губам за свои "Муттер". Как оказалось, это только на пользу. Кто-то все-таки стукнул "куда надо". Как неиссякаем этот мир на сволочей и предателей. Второго концлагеря, но уже на Родине, они бы уже не пережили. И рванули в бега. Старший сын, Евгений, остался в Ленинграде. Статус партизана, раненого орденоносца гарантировал ему защиту. Hо только ему. География менялась от Ленинграда до Хабаровска. Опять врать и изворачиваться. И ставить детей на ноги. До сих пор удивляюсь недюжинной силе воли бабушки. Как она смогла все это пережить, вынести? Задерживаться на одном месте долго боялись. Так и бегали до 1955 года. Два года еще после смерти Сталина боялись осесть - вот как сильно в кожу все было въедено. Во время бегов вышла замуж старшая. Вышла за офицера Красной Армии, фронтовика, не побоявшегося ее прошлого. Так она оказалась в Куйбышеве. Потом к ней перебрались и бабушка с моим отцом. Младшая осталась учиться в техникуме в Хабаровске, где потом вышла замуж и уехала в Петрозаводск, в Карелию. А отец уже здесь, в Куйбышеве, закончил техникум (о высшем образовании им всем пришлось забыть. Даже мне, когда я поступал в институт, мать говорила: "Ты, смотри, не напиши, что отец в плену был. Вообще не упоминай об этом и не проболтайся никому"). Потом отслужил в армии, вернулся и здесь же женился на моей матери. А старшая тетка потом перебралась в Тольятти. Так и разбросало всех: Ленинград, Куйбышев, Петрозаводск, Тольятти. Вот такая вот история.... Послесловие ----------- Из семьи отца не осталось уже в живых никого. Война, плен, концлагерь - все это сказывается, конечно. Первым умер дядя, Евгений, в 1965. Он умер от ран, полученных еще во время войны. Меня и назвали-то в его честь. Когда я родился, долго думали над именем, но пришедший с работы отец как отрезал: "Женей назовем. В его честь". Hи у кого язык не повернулся возразить. В 1979 умерла бабушка. Врач после вскрытия затруднялся написать диагноз: "У нее было три болезни сердца, от каждой из которых она должна была умереть еще лет 10 назад". Она умерла дома, когда занималась хозяйством. Она до самой смерти так и не научилась сидеть без дела. В 1983 году умер отец. Инсульт. В 1989 - старшая тетка, Мария. Сердце. В 1993 - последняя, младшая, и самая мной любимая тетя - тетя Гали. Hеобыкновенной широты души человек. Тоже сердце. Похоже, это семейное. Я и решил-то это написать, потому что тоже что-то сердце щемит второй день. Сдохну, блин, еще и не успею никому рассказать. А ведь даже книгу хотел написать. Hет, не осилю. Да и не читает сейчас никто такие книги. Я даже не уверен, что и это-то кто-то до конца все дочитает. Да все равно, мне главное высказаться. Об одном только жалею - что не успел все до конца толком расспросить. Пришлось по крупицам собирать, а еще столько белых пятен осталось. А теперь уже и расспросить некого...