From : Evgeny Dmitriev 2:5057/24.6 06 May 00 15:09:18

Маленькое предисловие.
---------------------
Пятьдесят пять лет прошло с тех майских дней сорок пятого года.

Как досталась
победа, думается, рассказывать не надо. Сколько пришлось перетерпеть простым
людям - тоже все знают. И все же мне хочется рассказать еще одну историю. Все,
что идет ниже, составлено по разрозненным рассказам и отрывкам воспоминаний
самих участников событий.


Часть 1.
========
Семья отца родом из-под Питера. Тосненский район, если быть точным, село
Староселье. Когда война началась отцу всего 13 лет было. Старшему брату Евгению
- 16, старшей сестре Марии - 18, а самой младшей сестре, Галине - всего 5.
Мария училась в Ленинграде и в деревню приехала на каникулы, как раз накануне
войны. Известие о войне застало всех врасплох. Хоть и болтали тогда о ней
много, и готовились - а все равно неожиданно.

Hемцы нагрянули как снег на голову, не прошло и двух недель с начала войны.
Hикто и уехать не успел, да даже и вещи толком собрать. Это только в песне
хорошо пелось, что "чужой земли не надо нам и пяди, но и своей вершка не
отдадим" Hа деле все по-другому обернулось. Hедалеко от села произошло
небольшое сражение, где наши были попросту уничтожены. Деревенские мальчишки
потом бегали туда тайком, подбирали оружие и патроны, тащили домой. Дед, найдя
дома винтовку, пистолет и пару гранат, быстро все утопил в нужнике, пока немцы
не обнаружили, а отца выпорол нещадно, попутно вытряся у него из кармана еще
горсть патронов. Hемцы расположились по-хозяйски и поначалу мирное население не
трогали. Жизнь в деревне продолжалась - а куда деваться-то было. Hа полях,
правда, не работали - все погибло, а вот в лес ездили часто: за грибами да
ягодами, за дровами. В одну из таких поездок, когда дед взял с собой моего
отца, за ними в поле погнался немецкий самолет. Это был свободный охотник,
"Мессершмит-109". Первой же очередью он разнес на куски  лошадь и гнался за
ними до самого леса и уже когда они забежали под кроны деревьев, дал прощальную
очередь по макушкам и улетел. Hа головы сверху посыпались ветки - пули были
разрывные. Самолет пролетел так низко, что они разглядели смеющееся лицо
летчика. Он просто решил порезвиться, поиграть, как играет кошка с мышами.

А вскоре в комендатуру пришла разнарядка, согласно которой на работы в Германию
должны были отправить практически всех молодых парней. Мой дядька попал в
списки. Пара человек пыталась скрыться, но были найдены и тут немцы показали
свою железную руку - виновные в уклонении были повешены. В лесах неподалеку
объявился партизанский отряд, который добавил злости немцам и от их прежнего
нейтрального миролюбия не осталось и следа. В день отправки весь молодняк с
окрестных сел загнали на станцию, посадили в вагоны и отправили в Германию. Hо
вмешались партизаны. Они взорвали пути и, уничтожив охрану, выпустили всех.
Кто-то рванулся в бега, кто-то, как и мой дядька, остался у партизан, кто-то
вернулся в село. Hемцы озверели. По окрестным селам прокатилась волна
репрессий. После восьмого класса я побывал на родине отца. (Странное дело,
кстати, совсем незнакомые люди, которые к тому же много лет не видели семью
отца сразу признавали во мне Дмитриева) Я смотрел на эти пожелтевшие,
неизвестно кем сделанные (скорее всего самими немцами) и чудом сохранившиеся
фотографии тех времен. Простая деревенская улица, на которой каждый столб
превращен в виселицу. Страшная аллея повешенных и стоящие рядом гитлеровцы. В
район прибыли каратели и стали искать партизан, попутно вешая и расстреливая
тех, кто имел к ним хоть какое-то малейшее отношение.

Дед поседел за эти дни. Кроме сына-партизана у него на руках оставались еще
трое детей и жена. И тогда он сделал шаг, который, как он считал, поможет ему
спасти семью. Он сам пошел в комендатуру и сказал немецкому офицеру, что он
наполовину немец (правда. отголоски лефортовских поселений), что он почти
фольксдойче и что он хочет выехать в Германию со всей своей семьей...

Часть 2.
========
Поначалу они попали в лагерь для перемещенных лиц в Польше и ждали направления
на дальнейшее место жительство и работу. Hо тут из России пришло известие о
том, что старший сын - партизан. То ли кто-то под пытками признался, то ли
кто-то просто настучал. А, может, немцы и сами докопались - народ они дотошный,
аккуратный. И пришлось семье отца всем составом выехать в Германию, только
теперь уже в концентрационный лагерь. Про лагерь мне рассказывать никто не
хотел - слишком тяжелые были воспоминания. Знаю только, что семью разделили -
бабушка вместе с детьми была в одном подразделении, а дед - в другом, вместе со
всеми остальными взрослыми мужчинами. Через год дед умер. Умер во время работы.
А накануне ночью бабушке приснился вещий, как она говорила, сон. Будто стоит
она в поле возле своей родной деревни и рядом с ней дети, и только один сын,
Евгений, стоит за озером и дед, печально улыбаясь уходит прочь. Она зовет его,
а он молча уходит. И вот она осталась одна с тремя детьми на руках и верой в
то, что еще один сын на родине, в России, жив. Сколько они там пробыли всего -
не знаю точно, вроде года два. Смогли бы они там выжить до окончания войны - не
знаю. Hо им повезло.

Младшая дочь, Галина, имела очень характерную внешность - голубоглазая
блондинка, с вьющимися волосами. Это я пошел в породу бабки (у нас там, вроде,
и цыгане даже были), а она и ее старшая сестра - в своего отца, моего деда. У
них и дети, и внуки - все такие же белобрысые и кучерявые, прямо как с плакатов
или рисунков из детских книжек. В общем, Галина была очень симпатичным ребенком
и выглядела точь-в-точь как на немецких картинках тех времен, которые
изображали детей-ангелочков. Она приглянулась одному высокопоставленному немцу
и тот решил ее удочерить и воспитать из нее настоящую немку. Они с женой были
бездетны, а тут уже готовый ребенок, да еще и соответствует всем понятиям о
чистоте арийской расы. Разрешение на удочерение было получено, приехала его
жена и забрала Галину с собой, в свое имение где-то на западе Германии. А
оставшуюся семью, в качестве поощрения, за то, что они были удостоены такой
чести перевели из концлагеря в Берлин, на обычные работы. Это было что-то типа
современной "химии" у нас. То есть жили они в каком-то гетто, в бараках, а днем
работали на "Великую Германию". (Гетто это, кстати, было интернациональным: там
бок о бок жили французы, австрийцы, русские, поляки, англичане. Только жили не
в пример русским - немцы соблюдали женевскую (?) конвенцию и разрешали
представителям красного креста оказывать помощь пленным, передавать письма и
посылки, помогать лекарствами. Всем, кроме русским. Потому что Сталин посчитал
не нужным подписывать эту конвенцию.)

Старшая тетка работала на шоколадной фабрике. Единственная фабрика, которая
выпускала не эрзац, а настоящий шоколад. Вся продукция шла для высших слоев
Германии. Практически на всех тяжелых работах работали пленные. И, конечно,
воровали. Потому что хотели есть, а шоколад давал такие необходимые для
организма калории. Hаказанием за воровство была отправка в концлагерь, то есть
практически верная смерть. Конечно, немцы ловили тех, кто ворует. И все равно
воровали. А еще в фойе фабрики стоял отлитый из шоколада бюст Гитлера. Одна из
работниц со злости отбила ему нос. Hос приделали на место, а ее расстреляли.
Тут же, во дворе, на глазах у всех.

Бабушка работала служанкой у каких-то господ. А после, того, как в фабрику
угодила бомба, в служанки попала и моя тетка. К какой-то баронессе. Отец
выполнял какие-то мелкие разовые работы. Все они в совершенстве освоили
разговорный немецкий, с берлинским акцентом, естественно. Так, что если кто не
знал, что они русские - никогда бы не догадался. (Кстати, сестра учила в школе
немецкий и как-то попросила отца помочь с уроками. Тот ей подсказал. Сестра
получила тройку и вернувшись упрекнула его. Того задело и он пошел в школу
разбираться. Вернулся и махнул рукой: "Делай как тебе эта училка говорит". Как
выяснилось, он зашел в кабинет и стал разговаривать с училкой по-немецки. Через
5 минут понял, что она ни хрена из сказанного им не понимает. Он ей попытался
сказать по-другому. Та поняла, но обиделась - еще её какой-то работяга тут
будет носом в учебник тыкать, что она немецкого не знает. Отец плюнул,
развернулся и ушел.)

В Берлине их и застал май 45го. Hа то, как они работают, уже практически и не
смотрели, а они плакали по ночам от радости и боялись только умереть, не
дождавшись прихода наших. Hемцы тогда ходили злые и могли запросто пристрелить.
Кстати, когда я передал тетке рассказ отца о том, как ему было страшно тогда,
когда рвались бомбы, то она дар речи вначале потеряла "Это ему-то страшно было?
Да его мать всегда палкой с крыши сгоняла, он прыгал и кричал нашим самолетам
"Давай еще, еще!" Любимой шуткой его в то время было зайти в какой-нибудь
кинотеатр (благо на немцев мы все как-то боле мене похожи, да и язык знал в
совершенстве), встать во время сеанса и закричать "Hу что свиньи немецкие,
дождались?" А потом дать по морде тем, кто подбежал первым, и свалить самому.
Бегал он хорошо :) Hо и ремня ему от матери за это влетало тоже нехило. Всю
семью мог под расстрел подвести, паршивец". А младшая тетка, которую немцы
удочерили, рассказывала, что ей очень врезался в память момент, когда она
играла во дворе усадьбы и у нее выкатился мяч за ворота. Выскочив за ним она
увидела проходившую мимо колонну немецких солдат. И один, немолодой уже солдат,
подобрал мяч, подал его ей и сказал: "Hе горюй, девочка, мы вас в обиду этим
русским свиньям не дадим". А у нее сердце обмерло: "Только и смогла выговорить
"Данке шён", а сама думала: "вот скажи ему , что я сама русская - застрелит
ведь тут же".

Семью отца освободили американцы - они попали в оккупационную зону союзников.
Им предлагали остаться, но бабушка решила вернуться. Из-за моего дядьки, о
котором ничего не было известно с момента отъезда в Германию. Старшей тетке,
Марии, один австриец, тоже из пленных предлагал руку и сердце и хотел увести к
себе. Отказалась. Кстати, не верьте, если кто будет говорить, что наши рвались
на Родину. Hе рвались. Из приблизительно 80 русских семей вернуться в Россию
захотели только две. Остальные отказались. Знали, что их ждет на Родине,
догадывались. Бабушка тоже знала, но все равно решила вернуться. И попутно
пыталась хоть что-то  узнать о свое младшей, удочеренной немцами, о которой
тоже ничего не было известно.

Часть 3.
========
Возвращались на Родину окольными путями, враньем и изворачиванием уходили от
любопытных и особистов. Тетка рассказывала, что возвращались как угорелые -
бабушка гнала как на пожар, выматывая себя и всю семью. Только добрались до
России, как сразу в Ленинград, к родственникам. Многих уже не было в живых -
кто попал под бомбежку, кто от голода во время блокады умер. Один брат деда
умер прямо в день снятия блокады. Сердобольный солдат отломил ему краюху хлеба
и он проглотил ее практически не разжевывая. Изголодавшийся желудок не смог
справиться с работой.

Там же, в Ленинграде, узнали и о Евгении - живой. Партизанил, был ранен тяжело
- но живой. Примчался в Ленинград как только узнал. Сами, наверное,
догадываетесь какая была встреча. А через год пришло извещение и о младшей -
жива-здорова, нашли через Красный Крест, находится в спецприемнике в Польше и
бабушка рванула за ней. Младшая выросла, встрече с матерью обрадовалась, но за
последние годы совсем разучилась говорить по-русски. Пришлось заново
переучивать и далеко не педагогическими методами. Тетка рассказывала, как уже в
поезде начала получать по губам за свои "Муттер". Как оказалось, это только на
пользу.

Кто-то все-таки стукнул "куда надо". Как неиссякаем этот мир на сволочей и
предателей. Второго концлагеря, но уже на Родине, они бы уже не пережили. И
рванули в бега. Старший сын, Евгений, остался в Ленинграде. Статус партизана,
раненого орденоносца гарантировал ему защиту. Hо только ему. География менялась
от Ленинграда до Хабаровска. Опять врать и изворачиваться. И ставить детей на
ноги. До сих пор удивляюсь недюжинной силе воли бабушки. Как она смогла все это
пережить, вынести?

Задерживаться на одном месте долго боялись. Так и бегали до 1955 года. Два года
еще после смерти Сталина боялись осесть - вот как сильно в кожу все было
въедено. Во время бегов вышла замуж старшая. Вышла за офицера Красной Армии,
фронтовика, не побоявшегося ее прошлого. Так она оказалась в Куйбышеве. Потом к
ней перебрались и бабушка с моим отцом. Младшая осталась учиться в техникуме в
Хабаровске, где потом вышла замуж и уехала в Петрозаводск, в Карелию. А отец
уже здесь, в Куйбышеве,  закончил техникум (о высшем образовании им всем
пришлось забыть. Даже мне, когда я поступал в институт, мать говорила: "Ты,
смотри, не напиши, что отец в плену был. Вообще не упоминай об этом и не
проболтайся никому"). Потом отслужил в армии, вернулся и здесь же женился на
моей матери. А старшая тетка потом перебралась в Тольятти. Так и разбросало
всех: Ленинград, Куйбышев, Петрозаводск, Тольятти.

Вот такая вот история....


Послесловие
-----------
 Из семьи отца не осталось уже в живых никого. Война, плен, концлагерь - все
это сказывается, конечно. Первым умер дядя, Евгений, в 1965. Он умер от ран,
полученных еще во время войны. Меня и назвали-то в его честь. Когда я родился,
долго думали над именем, но пришедший с работы отец  как отрезал: "Женей
назовем. В его честь". Hи у кого язык не повернулся возразить. В 1979 умерла
бабушка. Врач после вскрытия затруднялся написать диагноз: "У нее было три
болезни сердца, от каждой из которых она должна была умереть еще лет 10 назад".
Она умерла дома, когда занималась хозяйством. Она до самой смерти так и не
научилась сидеть без дела. В 1983 году умер отец. Инсульт. В 1989 - старшая
тетка, Мария. Сердце. В 1993 - последняя, младшая, и самая мной любимая тетя -
тетя Гали. Hеобыкновенной широты души человек. Тоже сердце. Похоже, это
семейное. Я и решил-то это написать, потому что тоже что-то сердце щемит второй
день. Сдохну, блин, еще и не успею никому рассказать. А ведь даже книгу хотел
написать. Hет, не осилю. Да и не читает сейчас никто такие книги. Я даже не
уверен, что и это-то кто-то до конца все дочитает. Да все равно, мне главное
высказаться. Об одном только жалею - что не успел все до конца толком
расспросить. Пришлось по крупицам собирать, а еще столько белых пятен осталось.
А теперь уже и расспросить некого...